Я не психолог. Я обычный человек и вряд ли смогу связно сформировать свои мысли как того требуют каноны профессиональной психологии. Просто меня волнует проблема межличностных отношений родителей и подростков. Где-то начиная с двенадцати, тринадцати лет у ребенка, как нам кажется, начинается портиться характер. Он становится раздражительным человеком с постоянно меняющимся настроением; начинает огрызаться, игнорировать указания и просьбы родителей; забрасывает учебу, старается реже бывать дома. Ваш ангелок постепенно превращается в невыносимого чертика.
Детские психологи утверждают, что в этом возрасте ребенок начинает обретать взрослую самостоятельность и любое указание либо запрет воспринимает как посягательство на личную свободу. Любовь к родителям постепенно заменяется откровенной неприязнью иногда даже озлобленностью. С одной стороны наша постоянная опека и желание контролировать каждый шаг ребенка; эгоистичный полицейский синдром (шаг вправо, шаг влево – побег; сидеть здесь и нигде иначе). С другой стороны: отстаивание ребенком своих “взрослых прав” (я это делать не хочу, потому что не хочу; где пропадала всю ночь? Ночевала у подруги и еще пойду) выливаются в мощнейшие конфликты между родителями и детьми.
Я, к своему глубокому сожалению, тоже имею горький опыт взросления своей старшей дочери. В то время я был слишком “авторитарен”. Любое неповиновение приводило меня в бешенство и я брался за ремень. Мое слово было закон для всех. Да и жена не отставала. Ее нескончаемые жалобы на то, что дочь нисколечко не помогает ей по хозяйству и любую просьбу надо повторить раз двадцать, прежде чем великовозрастное дитя соизволит пошевелиться, наводили тоску даже на меня, и я вновь брался за ремень.
Результат не заставил себя ждать. Дочь приходила домой все позже. На всех разборках она клялась, что больше не будет и через некоторое время перестала приходить вообще. Могла уйти на два, на три дня, а то и исчезала на неделю. Я, конечно, искал ее, находил, приводил домой, но через пару недель все повторялось снова. На вопрос: “почему ты сбегаешь?”, всегда был один ответ: “мне дома скучно, дома нечего делать”
Наконец, мне надоели все эти постоянные переживания: “где она”, “что с ней”; надоели бессонные ночи и я решил успокоиться, а попросту на все наплевать, оперируя вполне здравой мыслью: “что будет, то будет, а на свет я родился не для того чтобы поседеть раньше времени. В конце концов: не обожги руку – не узнаешь что горячо. Пусть набивает свои шишки; мне и моих достаточно”.
Как только я перестал обращать внимание на выкрутасы дочери, относясь с абсолютным спокойствием к ее недельным отлучкам и грубости, так через какое-то время она перестала вести разгульный образ жизни. А еще через несколько дней я узнаю, что она ушла жить гражданским браком со вполне приличным молодым человеком – частным предпринимателем. Ей тогда было почти шестнадцать.
Через полтора года у них родилась дочь и они вполне счастливы. Отношения как по мановению волшебной палочки стабилизировались. С матерью они теперь чуть ли не лучшие подруги. И всего-то надо было лишь ослабить гайки; признать право ребенка на определенную самостоятельность.
И если ваша дочь отпрашивается ночевать к подруге, то лучше ее отпустить иначе когда-нибудь она уйдет без спроса. А это значит, что гайки сорваны и ей уже по барабану ваша реакция, ваши запреты и ваш авторитет.
Так не лучше ли сохранить хотя бы иллюзию послушания для спокойствия обоих сторон?
«Мама, я сегодня переночую у подруги”, “Хорошо дочка, только не забудь позвонить, что у тебя все в порядке”, “Обязательно, мамуль, пока”.
Это конечно не говорит о том, что мы должны идти на поводу у детей и потакать всем их прихотям. Определенные правила и табу должны быть. Но и идти на кое-какие уступки и компромиссы – просто обязаны. И тогда, быть может, переходный возраст пройдет менее болезненно: как у детей, так и у родителей.
Написать эту статью меня подвигла еще одна подрастающая дочь. Ей недавно исполнилось тринадцать и я начал замечать похожие симптомы надвигающегося бунта, которые выражаются в постоянных просьбах: отпустить ночевать ее к подруге, сменой интонации в разговоре на более грубые нотки, в репликах наподобие: “надоели уже”, “вы никуда меня никогда не отпускаете”, “я не хочу мыть посуду” и т.д.
Хотя в отличие от первого случая я не только никогда в руки не брал ремень, но и ни разу не повысил на нее голос. Я начал сомневаться в своих выводах о предоставлении полной свободы ребенку. Не воспримет ли она это как слабость или равнодушие к своей персоне? Как свою ненужность и одинокость?
Нет, я, конечно, стараюсь интересоваться ее делами в школе, отношениями с друзьями, планами на будущее, но всегда получаю однозначные ответы: “нормально”, “хорошо”, “не знаю”. Либо она мне не доверяет, либо считает не достойным своих секретов. Всеми способами она старается улизнуть из дома, задерживаясь лишь для выполнения домашнего задания.
И хотя пока приходит вовремя в обговоренные десять вечера, я чувствую, что назревает очередной конфликт. Когда он произойдет: через полгода, через год – не знаю. Но то, что произойдет – это точно. Неужели мне опять придется заморозить свою душу и с олимпийским спокойствием наблюдать как бесится “переходный возраст”? Вероятно, я, либо совершенно никудышный родитель, либо… либо это неизбежность и случается она со всеми.
Вероятно, вы, захотите помочь еще следующим людям:
Да, нет, вы хороший родитель, хотя бы потому, что задумываетесь над проблемами своих детей, а переходный возраст, он и в африки переходный возраст. Помня, как я доводила в свое время родителей до белого каления, считала, что они не понимают меня, что они отсталые и скучные. Теперь мне очень стыдно за это. И сама я уже мама и с ужасом жду этот “страшный переходный возрат” 🙂
You’ve caprtued this perfectly. Thanks for taking the time!
You’ve mnaaged a first class post