Фигура Христа: литературная фикция, религиозный миф или историческая реальность?

Фигура ХристаХристианская Благая Весть уходит своими корнями в историю. Из пролога к Евангелию от Луки, очевидно, что его автор намеревался создать именно историческое повествование. Для этого он глубоко изучал все возможные источники, как устные, так и письменные (Лк. 1: 114). Лука тщательно привязывает рождение Христа и начало его общественного служения к политическим событиям того времени (Лк. 2: 1-2; 3: 1). Более того, в Деяниях святых апостолов, которые посвящены возникновению и первоначальному распространению христианства за пределы Иерусалима, Лука проявил исключительную точность в использовании самой разнообразной терминологии, связанной с политикой, социальными вопросами, географией, мореходным делом и проч.

Как известно, любой современный писатель, работающий в историческом жанре, предпринимает тщательное исследование соответствующих исторических фактов, чтобы все исторические, географические, социальные и технические детали повествования были достоверными. Но эта тщательность все, же не исключает, что писатель, опираясь на свое воображение, допускает преувеличение в описании характеров своих главных героев или даже придумывает их.

Встает вопрос: относятся ли подобные принципы построения повествования к Новому Завету? Легко поверив в то, что исторический фон повествования верен, можно в то же время подумать, что авторы Нового Завета высказывают веские утверждения относительно центральной фигуры повествования – Иисуса из Назарета. В частности, они сообщают, что Он говорил о том, что Он – Сын Божий. Откуда мы можем знать, что новозаветный образ Иисуса Христа не был придуман? Его биографы явно были его горячо преданными учениками: не могла ли их преданность Иисусу привести к преувеличениям и идеализации?

Именно этот вопрос обсуждают герои замечательного романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» – литературный критик Берлиоз и поэт Бездомный. Берлиоз поручил Бездомному написать для своего издания антирелигиозную поэму. Но образ Иисуса в стихотворении Бездомного оказался, с точки зрения Берлиоза, слишком правдоподобным. «Берлиоз же хотел доказать поэту, что главное не в том, каков был Иисус, плох ли, хорош ли, а в том, что Иисуса-то этого, как личности, вовсе не существовало на свете и что все рассказы о нем – простые выдумки, самый обыкновенный миф». В их разговор вмешался незнакомый, странного вида человек (который впоследствии оказался дьяволом), и их беседа развивалась следующим образом.

«- Если я не ослышался, вы изволил говорить, что Иисуса не было на свете? – спросил иностранец, обращая к Берлиозу свой левый зеленый глаз.

– Нет, вы не ослышались, – учтиво ответил Берлиоз, – именно это я и говорил.

– А вы соглашались с вашим собеседником? – осведомился неизвестный, повернувшись вправо к Бездомному.

– На все сто! – подтвердил тот, любя выражаться вычурно и фигурально.

– В нашей стране атеизм никого не удивляет, – дипломатически вежливо сказал Берлиоз, – большинство нашего населения сознательно и давно перестало верить сказкам о Боге»

Итак, мы приходим к необходимости разобраться, правы ли Берлиоз и Бездомный.

Является ли фигура Христа вымышленной?

  1. Достижение авторов евангелий

Давайте предположим для начала, что авторы Евангелий не просто описывали реально существовавшего Иисуса, а придумали этот образ. В качестве прототипа они использовали какого-нибудь крестьянина, отличавшегося большим умом и проницательностью, достроили биографические детали, преувеличив его природные способности, и получили в результате идеальный образ человека, который на самом деле никогда не существовал. Давайте предположим, что это так и было, и представим себе далее следствия такого предположения.

Прежде всего следует сказать, что в этом случае ситуация с Евангелиями – почти чудо. Художественная литература полна вымышленных характеров. Но сравнительно не многие из них получили мировую известность. Создание характера Иисуса Христа, рассказчика притч, каждая из которых является литературным шедевром, могло бы быть под силу только гению. Но в случае Евангелий мы имеем дело с созвездием из четырех таких гениев. Что это были за люди? Может быть, это были блестяще образованные представители литературной элиты? Маловероятно. Согласно Новому завету, Матфей, будучи сборщиком налогов, принадлежал к низшим слоям населения. Иоанн был рыбаком. О Марке нам известно очень не много. Лука, врач по специальности, был, видимо, единственным из них, кто обладал достаточным образованием. Таким образ0ом, маловероятно, что Евангелия – это творения литературных гениев мирового уровня.

К этому нужно добавить следующее. Даже наиболее правдоподобные, мастерски выписанные вымышленные характеры остаются для читателей литературных произведений просто вымышленными образами. Они не сходят со страниц и не ведут независимого существования, не становятся для читателей реальными живыми личностями, которых они знают, как знают окружающих их людей, и с которыми они могут иметь личные отношения. Но именно так происходит с этим предположительно вымышленным характером, Иисусом Христом. Для миллионов людей, более чем за двадцать веков Он стал реальным, живым человеком, с Которым у них установились личные отношения, – человеком, Которого они полюбили настолько, что были готовы ради Него умереть, а некоторые действительно пожертвовали ради Него жизнью. Конечно, кто-то, вероятно, считает, что эти люди стали жертвой заблуждения, но это не отменяет фактов жертвенного поведения. А мы позволим высказать себе такую мысль: если Иисус – просто вымышленный персонаж, придуманный авторами Евангелий, то, создав образ, который для миллионов людей стал живой Личностью, достойной любви, преданности и жертвы, авторы Евангелий достигли литературных высот, неизвестных мировой литературе. Слово «чудо» не является слишком сильным определением для такого литературного достижения.

Конечно, мировая литература знает несколько (весьма немногочисленных) характеров, которые кажутся нам реальными личностями, которые нам знакомы. Один из них – Сократ, герой диалогов Платона. Диалоги Платона – не просто философские сочинения, это пркрасные памятники мировой литературы. Тем не менее, Сократ, один из главных героев сочинений Платона, поражал многие поколения читателей как реальный характер, чьи черты они узнавали в людях своего окружения. Поэтому если им попадались описания Сократа во второразрядной апокрифической литературе, то они сразу же говорили: «Нет, настоящий Сократ так не повел бы себя, он так бы не сказал».

Но причина, по которой платоновский Сократ так нас поражает, состоит именно в том, что Платон его не придумал. Это было реальное историческое лицо. Образ Сократа у Платона, может быть, является в высшей степени идеализированным, но личность и характер Сократа – это не фантазия Платона. Напротив. Именно влияние характера Сократа в известной мере «создало» философа и литератора Платона. То же самое можно сказать и об Иисусе Христе.

  1. Иисус не был литературным воплощением идей героя

Продолжим наши рассуждения в духе гипотезы о том, что кто-то придумал характер Иисуса. Но, представленная миру, эта литературная фикция оказалась исключительно привлекательной для людей, принадлежащих самым разным культурам, и превратилась в их религиозный идеал.

Эта гипотеза не может преодолеть первое же историческое препятствие. Чем больше мы узнаем о главных культурах того времени, тем яснее становится, что если бы Иисус не был исторической реальностью, то никто никогда бы его не придумал, даже если бы умел это делать. Евангельский Иисус не соответствовал образу героя того времени. Греки, римляне и иудеи считали Его противоположностью своему идеалу.

Возьмем сначала иудеев, причем не, только иудеев, которые были враждебными Иисусу, но и сравнительно немногих из них, кто был Его другом. Они сами сообщают нам – и понятно, что они не могли это придумать, – что, когда Он впервые объявил им, что оправится в Иерусалим, будет, отвергнут властями и убит, они были так потрясены, что стали Его разубеждать, «прекословить ему». Причиной такой реакции было то, что, в случае истинности этого сообщения Иисуса, Он оказался бы полной противоположностью того, каким они представляли себе героя. Для них герой – это человек мессианского типа, вроде Маккавея, – мужественный, воинственный, одержимый религиозными идеалами и готовый к борьбе (согласно народным представлениям – с помощью ангельских сил) против римлян, поработивших их страну. По крайней мере, часть последователей, которых Иисус снискал среди народа, пошла за ним именно потому, что многие в Израиле искали такого Мессию.

Но когда события достигли своей кульминации и вылились в открытое столкновение между Иисусом и властями и когда власти послали солдат взять Его под стражу, а Иисус отказался с ними схватиться, то на какой-то момент все Его последователи оставили Его. Такое непротивление злу не было идеалом поведения для древних иудеев. Многие иудеи и сегодня не разделяют таких идеалов.  Вот как историк Лука описывает разговор, который произошел между воскресшим Иисусом и двумя Его учениками на дороге между Еммаусом и Иерусалимом. Не узнав Иисуса, они начали обсуждать с Ним происшедшие события. Один из них сказал: « А мы надеялись было, что Он есть Тот, Который должен избавить Израиля…». Совершенно очевидно, что они ожидали найти воина, который бы привел их к политической свободе: они, конечно, не ожидали, что Он будет распят. Иисусу пришлось им объяснить, что их представления о Мессии были ложными. После разговора с Ним и Его толкования Ветхого Завета их представления о том, каким должен быть Мессия и что Он должен делать, кардинальным образом изменились. Они поверили, что Он восстал из мертвых.

Современные Иисусу Христу греки придерживались разных жизненных идеалов. Одни предпочитали идеал эпикурейца, который, насколько это только возможно, избегает боли и удовольствий, могущих нарушить его покой. Другие следовали идеалу стоика, который подчиняет свои чувства разуму и встречает страдания и смерть невозмутимо и с полным самообладанием. Последователи Платона обращали свои восхищенные взгляды на Сократа, который, как мы помним, выпил яд, сохранив хладнокровие и спокойствие духа.

Платон, вкладывая описание последних моментов жизни Сократа в уста Федона из Элиса, рассказывает группе философов, включая Эхекрата, как невозмутимо вел себя Сократ, когда тюремный стражник подал ему чашу с ядом.

Насколько же сильно отличается от поведения Сократа поведение Иисуса, как оно описано в Евангелиях. Страдая от тоски и муки в Гефсиманском саду так, что пот катился с Него градом и падал, подобно тяжелым каплям крови, Он молил Бога о том, чтобы Он избавил Его от необходимости испить Свою горькую чашу, а на кресте взмолился во всеуслышание: «Боже мой, Боже мой! Для чего Ты меня оставил?». Он явно не был похож на героя, в представлении древних греков. Ни один древнегреческий философ не создал бы такой образ в качестве идеала для подражания.

Что касается древних римлян, то в своих философских взглядах они тяготели к стоицизму (ср. таких мыслителей, как Цицерон и Сенека). Христос не вписался бы в их идеалы. Пилат, воин и политик, по-видимому, счел Христа непрактичным, не от мира сего человеком (см. гл. 8); царь Ирод насмеялся над ним, а его солдаты восприняли явления царя Иисуса как повод для потехи (Лк. 23: 11).

Таким образом, очевидно, что поведение Иисуса шло вразрез с любыми представлениями о идеальном герое – политическими, философскими или религиозными. Никто не придумывал Его, и никто (даже если бы Он и был придуман) не счел Его в то время идеалом, привлекательным для народа.

  1. Распятие не было философской идеей

Это, в частности, относится к тому, что проповедовали первохристиане. Даже спустя несколько лет после распятия Христа великий христианский проповедник и миссионер Павел признается, что проповедь распятия Христа всегда удивляла иудеев как нечто взывающее, а грекам казалась просто недомыслием (1 Кор. 1: 20-25). Нам очень важно понять, почему это происходило.

Почему христианская Благая Весть казалась вызывающим недомыслием

В Римской империи распятие считалось самой позорной формой казни, настолько позорной, что не приличествовало обсуждать ее при вежливом разговоре. Древние писатели обычно считали, что это слишком отвратительный предмет. Если распятие вообще упоминалось, то достаточно было просто указания, что кто-то был распят. Поэтому обычно другие детали не упоминались.  Знаменитый оратор Марк Цицерон писал: «Если нам предстоит умереть, то умрем как свободные люди – не от руки палача и не с закутанной головой, и пусть о кресте даже не говорят – не только тогда, когда речь зайдет о личности римских граждан; нет, они не должны ни думать, ни слышать о нем, ни видеть его». В свете сказанного проповедь распятия Христа у ранних христиан казалась исключительно неприятной и неумной утонченному греко-римскому миру. Как распятый человек мог послужить конечным решением мировых проблем, ключом к разгадке тай мироздания?..

С точки зрения иудея эта ситуация выглядела еще хуже. Проповедь о том, что недавно распятый человек был Мессией Божьим и Искупителем человечества, звучала как страшное богохульство. Причина была проста. Согласно иудейскому закону, за самые тяжелые преступления преступника побивали камнями до смерти, а потом его тело на короткое время вешали на дерево в назидание. Если человек заслужил смертную казнь, а его тело было повешено на дерево, то его тело нельзя было оставлять на дереве на ночь. Его нужно было похоронить в тот же день, потому что висящий на дереве находится под Божьим проклятием (Втор. 21: 22-23). Таким образом, для иудеев тот факт, что Бог допустил, что Иисус Христос был повешен на кресте, служил признаком Божьего проклятия.  Утверждение о том, что проклятый Богом был их Мессией, Сыном Божьим и Спасителем мира, казалось им не только абсурдом, но и богохульством.

Каким образом стал понятен смысл распятия

Итак, очевидно, что ученики Христа не выдумали историю распятия. Откуда же тогда они почерпнули смысл этого факта? Может быть, во имя спасения своей веры в Иисуса как Мессию у христиан возникла мысль объяснить Его смерть как жертву за грехи мира? Конечно, это не так. Эта идея восходит к самому Христу, Который уже до распятия провозгласил: «… Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих»

Более того, в ночь перед Своим распятием Он положил начало обряду, посредством которого Его ученики должны были впоследствии вспоминать Его. Очень полезно понять сущность этого обряда. Когда Его последователи собрались вместе, Он не попросил их, чтобы Они рассказывали об одном из свершенных Им чудес, – тогда основной смысл Его служения прочитывался бы как сотворение чудес. Он не попросил о том, чтобы они пересказали фрагменты Его нравственного учения, – тогда Его жизнь была бы понятна, прежде всего, как жизнь философа и учителя. Он попросил их, чтобы они взяли хлеб и вино, как представляющие Его тело и кровь, и ели и пили – как напоминание о том, что на кресте Он отдал Свое тело и пролил Свою кровь для того, чтобы были прощены их грехи (Мф. 26: 26-28).

Так согласно Христу, смысл креста, который казался столь вызывающим и столь безумным для мира, был, в действительности, самым сердцем христианской Благой Вести о прощении грехов. Более того, Он указал, что этот смысл уходит своими корнями в ветхозаветную пророческую традицию. В разговоре между Христом и двумя Его учениками, шедшими по дороге в Еммаус, Иисус упрекнул их за то, что они не поняли из Ветхого Завета, что Мессия (по-гречески – Христос), кто бы он ни был, должен пострадать: «Тогда Он сказал им: о, несмысленные и медлительные сердцем, чтобы веровать всему, что предсказывали пророки! Не так ли надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою?  И начав от Моисея, из всех пророков изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании».

Говоря о его смерти как об искуплении с целью прощения грехов, Христос имел в виду слова еврейского пророка Исайи, который примерно за семь веков до этого писал о распятии: «Но Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни; а мы думали, что Он был, поражаем, наказуем и уничижен Богом. Но Он изъязвлен был за грехи наши, и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились. Все мы блуждали как овцы, совратились каждый на свою дорогу; и Господь возложил на Него грехи всех нас. Он истязуем был, но страдал добровольно, и не открывал уст Своих; как овца, веден был Он на заклание, и, как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих»

В связи с этим в Евангелиях серьезные акценты делаются на том факте, что Иоанн Креститель, Предтеча Христа, явился исполнением еще одного пророчества пророка Исайи. Именно Иоанн, который – не после распятия, а в самом начале служения Христа – провозгласил Его Агнцем Божьим, Который примет на Себя грех мира, то есть использовал термин «Агнец Божий», понятный его слушателям.  Они привыкли к тому, что ягнята приносятся в жертву за грехи, в частности во время обряда иудейской Пасхи, и поэтому они прекрасно понимали смысл высказывания Иоанна о том, что Иисус пришел, чтобы умереть в качестве такой жертвы.

Ранние христиане тоже понимали смысл этого высказывания очень хорошо. Согласно дошедшим до нас источникам, они с самого начала стали собираться в первый день недели, чтобы делать то, что им предписывал Христос: есть хлеб и пить вино, вспоминая Его смерть на кресте, послужившую жертвой совершенной ради их прощения. Таким образом, это понимание Его смерти не было интерпретацией, которую позднее предложили теологи.

Первые проповеди креста

В своих проповедях в синагогах христиане не замедлили объяснить своим еврейским слушателям, что смерть Христа явилась исполнением ветхозаветных пророчеств. Но затем они поясняли, что распятие Христа было организовано не христианами с целью исполнения ветхозаветных пророчеств, а еврейскими властями, враждебными Христу, вступившими в сговор Пилатом для того, чтобы казнить Христа и помешать Ему, говорить людям о том, что Он – Мессия. Христиане высказывали свои мысли об этом весьма резко: «Ибо жители Иерусалима и начальники их, не узнав Его и осудив, исполнили слова пророческие, читаемые каждую субботу, и, не найдя в Нем никакой вины, достойной смерти, просили Пилата убить Его; когда же исполнили все написанное о Нем, то, сняв с древа, положили Его в гроб»

Остается добавить, что история распятия Христа, задуманного Богом для прощения и примирения человека с Богом, является уникальной во всей истории религии. И не будет проявлением неуважения по отношению к другим религиям, если принять из рук Христа то, что не предлагает никакая другая религиозная или философская система.

Продолжение следует

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *