Что в действительности известно о Христе, Марии Магдалине и Константине

Как и многие другие, впервые я услышал о «Коде да Винчи» из устной молвы. Я только что закончил для «ОхГогс! итуегаку Ргезз» книгу «Утерянные христианства: Борьба за Писание и вера, о которой мы не знали». Эта книга была посвящена «несостоявшимся» формам раннего христиан­ства, христианским верованиям и практикам, появившимся только для того, чтобы быть отринутыми, объявленными вне закона и уничтоженными лидерами ранней Церкви, воз­намерившимися внедрить ортодоксальные религиозные представления. В состав моей книги входило подробное рассмотрение некоторых из неканонических и еретических книг, объявленных отцами ранней Церкви вне закона.

Это другие евангелия, послания и апокалипсисы, служившие священными книгами для той или иной группы христиан, но сочтенные неправильными авторитетами, которые в конечном счете решали, что включить в канон Священного Писания, а что исключить из него. В результате их исключе­ния эти книги были обречены на забвение – и большинство их пребывало в забвении до наших дней, за исключением немногих, которые всплывали то там, то здесь, в основном благодаря замечательным археологическим открытиям девятнадцатого и двадцатого столетий.

В дополнение к моей книге «Утерянные христианства» я опубликовал собрание этих доживших до наших дней остат­ков так называемых еретических книг в томе под названием «Утерянные христианства: Писания, которые не вошли в Новый Завет», также выпущенном «ОхГогс! Чшуегзку Ргезз». Обе книги были написаны не для ученых, уже знакомых с такими вопросами, а для обычных людей, которым все это было в новинку.

Естественно, когда я узнал о «Коде да Винчи», мое любо­пытство было задето, поскольку книга представляла собой современное художественное произведение – детективный роман с убийством, наполненный сложными интригами и заговорами, разоблаченными истинами, – упоминавшее о некоторых из этих вопросов раннего христианства, забы­тых евангелиях и изображаемом в них Христе и даже в опре­деленной степени основывавшееся на них. Но в соответ­ствии с «Кодом да Винчи» эти забытые евангелия содержат не еретические представления о Христе, а скорее историче­скую правду о нем – в частности, то, что он был связан с Марией Магдалиной узами брака и что у них был ребенок, а следовательно, они положили начало божественному роду, потомки которого дожили до наших дней.

Конечно, я знал, что сама по себе эта книга художествен­ная, но, прочитав ее (и для меня, как и для многих других, это было захватывающее чтение), я понял, что из уст героев Дэна Брауна на самом деле звучат исторические утверждения, касающиеся Христа, Марии и этих евангелий. Иными слова­ми, художественный вымысел строится на историческом фундаменте, который читатель воспримет как фактиче­ский, а не вымышленный.

И, как большинство историков, посвятивших свою жизнь изучению древних свидетельств о Христе и раннем христианстве, я тут же увидел проблемы, связанные с исто­рическими утверждениями, сделанными в этой книге. Она содержала многочисленные ошибки, в том числе и вопию­щие, не только очевидные для специалиста, но и не обусло­вленные сюжетом. Если бы автор предпринял чуть более тщательное исследование, он смог бы точно воссоздать исторический фон своего повествования без какого-либо ущерба для истории, которую собирался рассказать. Почему бы ему было просто не следовать фактам?

Поскольку «Код да Винчи» уже продавался вовсю, когда вышла моя книга «Утерянные христианства», агент по рекла­ме из «ОхГогс! 11п1Уег81Су Рге§5», Тара Кеннеди, вместе с моим давним редактором и другом Робертом Миллером предложи­ли мне составить перечень исторических неточностей, содер­жащихся в этой книге, чтобы раздать его продавцам, которые смогут отдельно вручить его всем желающим. Таким образом, я довольно поспешно, на основании простого чтения романа Дэна Брауна, соорудил требуемое. Позже этот скоропалитель­ный перечень попал в Интернет; через некоторое время его включили (с моего благословения, но без дополнительной авторской правки) в одну из порожденных «Кодом да Винчи» книг, недавно изданную Дэном Берстейном, – «Секреты кода: Неавторизованный путеводитель по загадкам “Кода да Винчи”». Берстейн – свободный журналист, составивший очень интересную компиляцию из отзывов о «Коде да Винчи» со стороны специалистов (и неспециалистов) в различных областях – от древней истории Церкви (моя область) до Леонардо да Винчи и тайных католических обществ. Туда же попал и мой скромный список десяти исторических неточно­стей, который я составил для моего издателя. Здесь я привожу его без изменений – так, как представил впервые:

Некоторые фактические ошибки в «Коде да Винчи»

1. Жизнь Христа определенно не «была описана тысяча­ми…». У него и не было тысячи учеников, не говоря уже о грамотных (с. 280; здесь и далее приводятся ссыл­ки на текст книги Браун Дэн. Код да Винчи. М., 2005).
2. Неправда, что восемьдесят евангелий рассматривались на предмет включения в Новый Завет (с. 280). Это зву­чит так, словно был объявлен некий конкурс по почте…
3. Абсолютная неправда то, что Христа не воспринимали как Бога до Никейского собора, что до этого он рассма­тривался как «смертный пророк… человек безусловно великий и влиятельный, но всего лишь человек» (с. 282). Подавляющее большинство христиан к началу четвертого столетия признавало его божественную сущность. (Некоторые думали, что он настолько Бог, что даже не человек!)
4. Константин не «финансировал написание новой Библии, куда не входили бы евангелия, говорившие о человеческих чертах Христа» (с. 283). Во-первых, он вообще не поручал составить новую Библию. Во-вто­рых, книги, которые были в нее включены, переполне­ны упоминаниями о человеческих чертах Христа (Он испытывает голод, усталость, гнев; Он тревожится; Он истекает кровью; Он умирает…).
5. Свитки Мертвого моря обнаружили не «в 1950 году» (с. 283). Это произошло в 1947 году. А в рукописях Наг- Хаммади вообще не рассказывается история Грааля, равно как и не акцентируется человечность Христа. Совсем наоборот.
   1. Иудейские «негласные социальные законы» никоим образом не запрещали «еврейскому мужчине ходить в холостяках» (с. 297). На самом деле большую часть общины, оставившей свитки Мертвого моря, соста­вляли холостяки, давшие обет безбрачия.
   2. Свитки Мертвого моря не относятся к «самым ран­ним христианским записям» (с. 298); они иудейские, и в них нет ничего христианского.
   3. Мы не имеем никакого представления о родословной Марии Магдалины; ничто не связывает ее с «родом Вениамина» (с. 302). А если бы даже и связывало, это не делало бы ее потомком Давида.
   4. Мария Магдалина была беременна, когда Христа распя­ли? Как это мило (с. 309).

10. О-документы не являются ни дожившим до наших дней историческим источником, который скрывал Ватикан, ни книгой, предположительно написанной самим Христом. Это гипотетический документ, кото­рый, как полагают ученые, был доступен Матфею и Луке, состоящий по преимуществу из высказываний Христа. Католические ученые относятся к нему так же, как и некатолические; в нем нет ничего секретно­го (с. 310).

Кроме того, что я предоставил этот элементарный пере­чень, у меня взяли интервью для книги Берстейна как у спе­циалиста в данной области. Этим, считал я, дело и закончится.

Но Роберт Миллер, мой оксфордский редактор, все боль­ше убеждался в том, что так или иначе необходима каждая из начавших появляться книг о «Коде да Винчи». Некото­рые, как книга Берстейна, представляют собой компиля­ции, составленные людьми, интересующимися предметом, но не специалистами; другие (по-видимому, большая часть) принадлежат перу верующих, которые хотят «исправить написанное в соответствии с каноном», на случай если кого- то из их единоверцев (по преимуществу евангелических христиан?) смутят некоторые заявления, содержащиеся в романе. Такие реакции имеют полное право на существова­ние. Но где весомый, обоснованный ответ специалиста в этой области? Миллер убедил меня в том, что на книгу Дэна Брауна должен ответить историк.

Я дал согласие не только потому, что заинтересовался этой книгой (мне интересны многие книги, но я не собира­юсь рецензировать их все), или потому, что меня тревожит религиозное влияние, которое она окажет на верующих. Моя тревога более прозаического свойства. Мне известно, что многие люди черпают сведения о прошлом из художе­ственной литературы или фильмов. Как раз когда «Код да Винчи» начал свое победное шествие, состоялась, напри­мер, премьера фильма Мэла Гибсона «Страсти Христовы». Он имел ошеломляющий успех, в основном среди людей, интересующихся историей Христа, но в то же время не осведомленных о том, что говорят по этому поводу сами евангелия. Что будут думать такие люди – возможно, всю свою оставшуюся жизнь – о последних часах Христа? Их представление об этом сложится под воздействием того, что им показали на большом экране. Мэл Гибсон гораздо в большей степени, чем Матфей, Марк, Лука или Иоанн, ока­жет влияние на понимание смерти Христа по крайней мере следующим поколениям.

Способность режиссеров и писателей управлять чувства­ми публики и таким образом формировать общественное мнение сама по себе ни хороша, ни плоха; это просто черта нашего времени. Но когда создаваемые ими для зрителей и читателей образы ошибочны, это означает, что у людей сло­жится искаженное представление об истории, и факты под­менит вымысел. Возможно, это не причинит особого вреда. Однако у тех, кто посвятил свою жизнь изучению истории, это может вызвать некоторое раздражение.

Потому-то я и решил написать ответ на книгу Дэна Брау­на, направленный не против сути самого романа (как детектив он мне очень нравится), а против сути содержа­щихся в нем исторических утверждений о Христе, Марии Магдалине, Константине Великом и формировании канона Священного Писания – фундаментальных вопросов исто­рии, которую создает для нас Дэн Браун.

Начать можно, дав для освежения памяти краткое содер­жание этого романа (полагаю, что те, у кого может возни­кнуть желание ознакомиться с этой книгой, уже прочли книгу Дэна Брауна).

«Код да Винчи»: краткое содержание

«Код да Винчи» имеет сложный и замысловатый сюжет, который я передам здесь лишь в краткой форме. В Париже происходит загадочное убийство знаменитого куратора Лувра Жака Соньера. Из-за странных религиозных симво­лов, начертанных перед смертью самим Жаком Соньером, к расследованию привлекается специалист по религиозной символике Роберт Лэнгдон, профессор Гарвардского уни­верситета, приехавший в Париж, для того чтобы прочесть лекцию. К нему присоединяется сотрудница шифровально­го отдела полиции Софи Невё, которая оказывается внуч­кой Соньера; в течение десяти лет она не общалась со своим дедом. Лэнгдон и Невё поначалу не понимают, но со време­нем догадываются, что Соньер был главой тайной религиоз­ной группы, в истории известной как Приорат Сиона, охра­нявшей тайну истинной природы и местонахождения Свя­того Грааля.

Причудливое стечение обстоятельств вовлекает Лэнгдо- на и Невё в поиски, которые направляют оставленные

Жаком Соньером подсказки; конечной целью этих поисков должен стать таинственный и вожделенный Грааль. Однако ищут его и те, кто виноват в смерти Соньера, по-видимому, убившие его в попытках узнать о местонахождении Грааля. Эти загадочные «другие» используют членов фанатичного католического ордена Опус Деи, для того чтобы добраться до места, где хранится Грааль.

Во время своих приключений Лэнгдон и Невё встречают­ся с сэром Лью Тибингом, богатым аристократом и специа­листом по Граалю, который разъясняет исторические корни его тайны. Грааль – не чаша Христова, а вместилище Его семени, – на самом деле это человек, Мария Магдалина, кото­рая была женой и любовницей Христа, забеременевшей от Него и родившей Ему дочь. После распятия Христа Мария со своей дочерью бежала во Францию, где божественная родо­вая линия не прерывалась в течение столетий. Некие секрет­ные документы хранили тайну существования потомков Хри­ста. Эти документы восславляли принцип женского начала в раннем христианстве и включали в себя некоторые из ран­них евангелий, в четвертом столетии отвергнутых христиан­ством, и в первую очередь императором Константином. Кон­стантин уничтожил около восьмидесяти евангелий, проти­воречивших тем, что вошли в Новый Завет, возвысил Христа – простого смертного – до статуса Сына Божьего и замолчал все, связанное с традицией Марии и священной женственности, демонизировав женское начало в христиан­стве и извратив его истинную сущность, заключавшуюся в прославлении женского божества.

Но Приорат Сиона на протяжении столетий знает пра­вду о Христе и Марии и давно устраивает тайные собрания, для того чтобы восславить их священный союз и поклонить­ся божественному женскому началу. Это тайное общество, последним главой которого был Жак Соньер, охраняло гробницу Марии Магдалины и сотни документов, в которых говорится правда о божественном женском начале.

И другие выдающиеся личности возглавляли Приорат Сиона и знали правду о браке Христа и Марии – в их числе особенно Леонардо да Винчи, который изобразил Марию Магдалину на своей знаменитой фреске «Тайная вечеря» и оставил для знающих намеки на правду о Христе и Марии во многих других творениях.

Лэнгдон и Невё, с помощью сэра Лью Тибинга, постепен­но разгадывают тайну, окружающую Грааль и секретные документы, проливающие свет на его истинный могуще­ственный смысл, бродя по лабиринту запутанных крипто­грамм, которые приводят их в места, где ожидают новые загадки, – до тех пор пока не устанавливают правду о Граале и о месте его последнего хранения.

Поднятые исторические вопросы

Еще до того как я прочел «Код да Винчи», меня уже спраши­вали об этом романе – и в частности о его историческом фоне. Есть ли хоть доля правды в том, что говорится в нем о Христе и Марии Магдалине? Действительно ли существу­ют тайные евангелия, свидетельствующие об их физическом единении? Состояли ли они в браке? Действительно ли Мария родила ребенка, благодаря которому Его родословная продлилась вплоть до наших дней? Действительно ли Константин уничтожил неугоднее евангелия и создал существующую ныне христианскую Библию? Действительно ли он искоренил из христианства все упоминания о божествен­ном женском начале, придав мужчине, Иисусу, божественный статус и таким образом навсегда изменив характер хри­стианства?

К вопросам подобного рода я обращусь в последующих главах. Мне хотелось бы пояснить, к чему я обращаться не буду. Я не буду говорить о достоинствах «Кода да Винчи» как художественного произведения, хотя должен сказать, что, как таковое, роман мне очень понравился, и, как я уже отме­чал, это поразительно увлекательное чтение. Я не буду каса­ться современных утверждений об Опус Деи, Приорате Сиона и роли Ватикана. Не буду я также рассматривать тво­рения и верования Леонардо да Винчи.

Вместо этого я сосредоточусь на исторических основа­ниях этой книги: историческом Христе, исторической Марии, развитии раннехристианской Церкви, свидетель­ствах ранних христианских евангелий и роли, которую сыграл Константин в формировании того, что стало для нас содержанием и Священным Писанием христианской рели­гии. Насколько то, что составляет исторический фон в этой книге, соответствует фактам и насколько является вымы­слом? Насколько правдив «Код да Винчи»?

Отчасти этот вопрос затронут в самом «Коде да Винчи», в начале книги (с. 7, перед Прологом), где приведен список того, что обозначено как факты, в том числе утверждения о Приорате Сиона, Опус Деи и др.; он содержит также следую­щее заявление: «В книге представлены точные описания произведений искусства, архитектуры, документов и тай­ных ритуалов».

Но так ли это? Я не буду затрагивать искусство, архитек­туру или ритуалы. Но я буду рассматривать документы. И, как мы увидим, даже когда Дэн Браун старается представить факты, он играет ими, – многие из них в действительности лишь часть его вымысла. Цель моей работы – отделить факты от вымысла, исторические реалии от плодов фанта­зии для тех, кому интересно узнать об исторических нача­лах христианства и в особенности о жизни Христа и писа­ниях, составляющих Новый Завет.

Как делается критическая история

Прежде чем начать это исследование, я хотел бы вкратце сказать о том, как я намерен действовать. Существуют раз­нообразные подходы к прошлому, включая древнее про­шлое, представленное в художественных произведениях вроде «Кода да Винчи». Некоторые пытаются проникнуть в это прошлое с помощью творческого воображения, не под­крепляя свои представления никакими фактическими источниками информации (или используя лишь немногие). Другие принимают на веру любые дожившие до наших дней источники и пытаются слепить из них нечто целостное. Оба эти подхода некритичны, поскольку не взвешивают и не оценивают сохранившиеся свидетельства. Составить суждение о прошлом мы можем только на основе источни­ков, которые о нем рассказывают, однако мы не должны принимать наши источники безоговорочно, поскольку они часто противоречат друг другу и всегда отражают позиции, заблуждения и мировоззрение своего автора. И поэтому наилучший способ попытаться реконструировать про­шлое – это подойти к нашим источникам критически, то есть создавать критическую историю. Основная трудность для критических историков (да и для кого угодно) заключа­ется в том, что историческое событие не может быть доказа­но. Поскольку то, что случилось в прошлом, уже не воскре­сить и не повторить. Со своими студентами я иногда сравни­ваю метод критических историков с тем, что делают ученые-эмпирики. Чтобы доказать требуемое, эмпирические ученые повторяют эксперимент. Попросту говоря, если я хочу доказать, что куски железа тонут в теплой воде, а куски мыла плавают, мне достаточно найти сотню ванн с теплой водой и начать бросать в них куски железа и куски мыла. И каждый раз железо будет тонуть, а мыло плавать. Здесь мы имеем дело с предсказуемой вероятностью, кото­рую рассматриваем как доказательство, то есть, повторяя те же действия, получаем тот же результат.

С историей дело обстоит иначе, поскольку события прошлого повторить нельзя. И поэтому для того, чтобы устано­вить степень вероятности, требуются не контролируемые повторные эксперименты, а «доказательства» иного рода. Как и наука, вся история – это вопрос вероятности. Некоторые вещи практически несомненны (союзники действительно победили во Второй мировой войне). Другие в высшей степени вероятны, но не безусловны (у Джорджа Вашингтона были вставные зубы). Третьи еще менее несом­ненны, но все же вероятны (Цезарь перешел Рубикон). В то время как о четвертых мы можем только гадать (была ли Мария Магдалина близкой спутницей Иисуса?). Почему одни вещи более несомненны (или, во всяком случае, более вероятны), чем другие? В каждом случае это зависит от характера свидетельств. Миллионы очевидцев могут под­твердить, что во Второй мировой войне победили союзники  Сколько свидетельств очевидцев есть у нас о состоянии зубов Вашингтона или о военных действиях Цезаря? Очень мало. А о Марии Магдалине и Иисусе?

Как оказывается, при всем уважении к Марии Магдалине, некоторое количество наших источников основывается на Библии. В связи с этим возникает еще один вопрос, вопрос, который станет важным при рассмотрении исторических утверждений, содержащихся в «Коде да Винчи»: как тот факт, что древний источник (например. Евангелие от Марка) входит в состав Библии, влияет на его историческую надежность? С точки зрения критического историка, к входящим в Библию источникам следует относиться как к любому другому источнику информации о прошлом – их нужно критически исследовать, чтобы понять, надежны они или нет. В числе прочего следует учитывать* как они соотносятся с другими источниками того времени – например  не опровергают ли их эти источники. Если источники противоречат друг другу, историк должен решить, какому из них верить. А для принятия такого решения историку нужны основания. Было бы не совсем корректно утверждать, что если в Библии о чем-то говорится, то так оно и есть. Что если, пересказывая историю, библейский писатель изменил историческое событие по каким-то своим соображениям? Но с другой стороны – и я должен особо подчеркнуть это, – если источник, не связанный с Библией, рассказывает отличную от нее историю (например, Евангелие от Марии), то вовсе не обязательно этот источник верен. Все источники необходимо оценивать с точки зрения их достоверности и надежности.

Я особо останавливаюсь на этом потому, что некоторые люди склонны безоговорочно доверять каноническим источникам (будь это записки Юлия Цезаря, Джорджа Вашингтона или Библия), в то время как другие с готовно­стью верят всему, что содержится в источниках, противоре­чащих каноническим. Последний подход особенно характе­рен для людей, которых привлекают теории заговоров, – но также для интеллектуально любопытных людей, которые верят максиме о том, что «историю пишут победители», и потому рады ухватиться за возможность обнаружить «обо­ротную сторону» истории. Для критических историков такой подход – автоматического предпочтения одной сто­роны другой – неприемлем. Напротив, каждый источник должен быть тщательно взвешен и оценен ими. И, как мы увидим в следующей главе, это справедливо даже для источ­ников, затрагивающих такую значимую фигуру, как Иисус, чью историю рассказывают нам книги и вошедшие в Новый Завет, и не вошедшие в него (в том числе некоторые, напри­мер Евангелие от Филиппа, играющие важную роль в «Коде да Винчи»). Критический историк рассматривает все эти источники, внимательно сравнивая их и определяя, на какой из них можно положиться как на достоверный, а какой следует принимать с изрядной долей скепсиса.

На этой последней причине также стоит остановиться особо: из далекого прошлого (задолго до изобретения Гутен­бергом печатного станка в пятнадцатом столетии) до нас дошли исключительно рукописные копии источников. И в древности совсем нетрудно было заставить документ исчез­нуть; это достигалось тем, что его копию просто не заказыва­ли. Вопреки намекам, возникающим то там, то здесь в лите­ратуре о раннем христианстве, вдохновляемой теориями заговоров, – или даже в исторических романах вроде «Кода да Винчи», – у нас мало свидетельств о массовых сожжениях «опасных» книг в древности. Если книга казалась сомнитель­ной, ее просто не воспроизводили. К счастью, некоторые из таких «редких» книг были обнаружены в новое время – слу­чайно или благодаря открытиям археологов.

В последующих главах, оценивая исторические утверждения  содержащиеся в «Коде да Винчи», я буду принимать во внимание все сохранившиеся источники, как канонические  так и неканонические, как ортодоксальные, так и еретические  как хорошо известные, так и практически забы­тые. Только рассматривая такие источники, мы сможем получить ясные представления об интересующих нас фигу­рах прошлого, в том числе о трех, которые играют столь заметную роль в замысле «Кода да Винчи»: Иисусе, Марии Магдалине и императоре Константине.

следующая глава>>